права принадлежат автору; публикация без разрешения автора запрещена  

Фил Скайл fil @interbroker.com.ua * * * Я нить накаливанья в лампе на сто ватт. По мне пускаю ток, я свет даю. Вам он не нужен?! Я не виноват! Давать тепло у АГВ в меню. Пусть я распят меж молибденовых столбов, Пусть кварцевым стеклом с боков зажат, Пусть освещаю грязную любовь, Пусть я не прав, но я не виноват. Я только нить, по мне пускают ток, И напряженье нарастает все сильней. Мне не известен мой рабочий срок, Не для себя свечу, а для людей. В пространстве освещаемом моем Проходят боль, обида, чей-то смех. Я становлюсь мудрее с каждым днем И больше не хочу светить для всех. Но я ведь нить, я только маленькая нить. Я не могу себя заставить не гореть, Я не могу себя заставить не светить, Я не могу себя заставить умереть. И ток, что сквозь меня идет, не мой. И я не в силах его бег остановить. Я свет даю другим, но я слепой, Я - глупая вольфрамовая нить... Щелчок рубильника - свершился приговор: Я погашен, невидим, отключен; Движенья больше нет, лишь тлеет спор С огарком, что был некогда свечой. Смиренный Ожидая, чего не будет, Веря в то, чего нет, Гвоздями безумной боли Прибил себя человек К кресту подходящих размеров, Смастеренному им самим, Простой человек, смиренный, Не в пример остальным... Живым. Не в пример остальным... Живым. И вот, обливаясь кровью И потом июльской жары, Он смотрит с креста с любовью На почему-то еще живых, На почему-то еще не сдохших Безумных, больных и слепых, Спешащих пожить подольше, Прохожих и остальных. Он смотрит на них голубыми Глазами полными слез, Глядит через них слепыми Своими глазами насквозь, Он смотрит в их души И видит, Чего не увидеть им, Простой человек, смиренный, Не в пример остальным... Живым. * * * Срок истек. Кровью покрашены стены. Я понял намек, и почему его конь белый. До остановки квартал; взлетел не доехав трамвай, Истерично звеня под удивленный собачий лай Все, что не входит в планы, обречено на провал. Мир сегодня немного пьяный, и я устал. Трамваи вправе покинуть рельсы, Мир сегодня немного пьяный, и я устал. Трамваи вправе покинуть рельсы, Но не доехав не вправе взлететь. И потому, как только он нагло взлетел, То тут же попался в сеть. На эту картину битых пол дня Светофоры пялят глаза, И умные дяди в черных очках Сопоставляют все "против" и "за". Но я то был рад, что трамвай взлетел, И что крыши напротив окон. Я был рад, я смеялся, я весь вспотел И на счастье пробил талон. Нелетная погода Дом в шестнадцать этажей И где-то внутри играет скрипка. Изваяв каскад виражей, С балкона под Солнцем слетает улыбка С лица человека решившего бросится вниз. Дует приятный бриз, и вот он - сюрприз. Конечно в душе он птица, Но тело, увы, не способно летать. Бывает, что ночью приснится, Но врядли реальностью могут стать Полеты без парашюта. Подходит к концу минута, И сделав еще один шаг, Еще б ему в руки флаг, Рана в груди уже есть, Пора приниматься за месть Рана в груди уже есть, Пора приниматься за месть Судьбе... Которой и так не по себе. - Эй, мужик, зачем так ярко!? Закройся в ванной и выпей яд! - Тебе, что, жарко?! - кричит циганка, - Проворовался?! В чем виноват? - Эй, дядя, стой! Сейчас похмелимся! - Не смей, придурок, мне здесь убирать!! А "дядя" просто хотел перед смертью Спокойно восемь секунд полетать. Он ждал закат, но пришли санитары, И пять пожарных надули мат, И улыбались юные пары, И тихо плакал старый солдат. За семь минут рассосались люди, И три куба под лопатку ввели, Так и не поняв глубокой сути: То, что убили, а не спасли. И он сквозь слезы смотрел из машины На обезумевший красками мир, На то, как люди опять спешили Зарыться в норы бетонных квартир; Как одиноко заходит Солнце, Как Солнцу больно опять умирать. - Эй, идиот, ты чего смеешься?- Спросил водитель, чтоб что-то сказать.