Вениамин Смехов
Квартет Таганки, драмы и комедии.
5 апреля 1996, Еврейский Мир #52 (202).

      Ничего особенного не происходит: едут в гастрольное турне четыре солиста из одного театра. Я буду не я, если читателям уважаемых "Окон" стану рядовой факт выдавать за уникальные вести.
 
      Но я буду не я, если обойду молчанием любопытные листочки театрального календаря. 1996 год, апрель, 32 года стукнуло Театру на Таганке. Театру, который, вопреки погоде, сочинил Юрий Любимов со своими актерами. Но я сейчас - не о спектаклях, а о подпольной деятельности, о концертах. О подполье и о подспорье...
 
      Значит, в 1964 году открылся театр визави метро "Таганская". А в 1965 году началась особая биография концертного жанра того же театра. Нас обольщали любовью инженеры, техники, химики, зоологи, геологи - мы обобщали их званием "физики". Нас звали к себе физики!
 
      Тут читателю надо напомнить то, что исчезло и кануло: страна по фамилии Эсесесер состояла из "ящиков". Все, что украшало ее "человеческий" фактор", помещалось в "почтовые ящики", то есть в закрытые, режимные, засекреченные институты, лаборатории, военчасти, словом - в "ящики". Но в каждом "ящике" был свой культмассовый отдел, и он творил, что хотел: заказывал редкие фильмы, устраивал "клубы интересных встреч", зазывал дефицитных певцов, поэтов и бардов, а иногда заманивал трех-четырех солистов недоступного тогда театра с Таганской площади.
 
      Вспоминаю: нас зовут очередные физики, и мы едем в "почтовый ящик" с документами, удостоверяющими личности. Комендатура, нервный встречающий из культурно-массового отдела, битком набитый конференцзал. А мы за кулисами возбуждены сразу по двум причинам:

1. нельзя уронить честь и достоинство "лучшего театра", надо так выступать, чтобы ахали и удивлялись;
2. хорошо бы почаще играть концерты в "ящиках".

Зарплату актеры имели как раз вполовину той, что обещали плакаты в вестибюле метро "Таганская" уборщикам и контролерам.
 
      Подспорье и подполье. Мы - из полузакрытого театра, и зрители - из "ящиков", как удачно. Искусство - по секрету, с глазу на глаз... Разве сегодня это поймут?
 
      В календаре таганской биографии (и в моем лично календаре) концерты "нашей комплексной бригады" - не просто так - эстрадный заработок, а важное предприятие. С 1965-го по 1975 год мы играли на сценах ящиков так горячо, страстно и весело, как если бы в первом ряду сидели Любимов и его товарищи. Перед каждым концертом мы тщательно обсуждали порядок выступлений, на каждом концерте мы выходили вместе, сидели на сцене вместе, по одному или по два отделялись вперед к зрителю, оттачивали жанр своего особого, непохожего поведения "команды единомышленников", чередовали стихи и песни, печаль, юмор и после каждого концерта беспощадно разбирали итоги работы. Так разбирают тренеры и игроки матчи сборных команд.
 
      Самый боевой состав первых концертов - из тех, кто исполнял свои фрагменты ранних спектаклей - Антимиры, Павшие и живые, "Послушайте", и песни из "Доброго человека из Сезуана", и стихи, и рассказы, и песни личного багажа, личного сочинения, личных киноработ: актеры-композиторы- Коля Васильев и Боря Хмельницкий, Валера Золотухин, Володя Высоцкий, Зина Славина и я. Чуть позже присоединились Леня Филатов, Валя Дыховичный, Дима Межевич, Семен Фарада, Юра Медведев...
 
      Для чутких и умных зрителей было очень важно, что мы не копировали без цвета, без декорации и костюмов наши спектакли, а создавали на их глазах новыи спектакль - исповедь, спектакль - рассказ о любимых ролях, о поэтах и чудаках, о драме и комедии нашего общего закрытого "ящика" по фамилии Эсесесер. И главный комплимент, которым мы смолоду дорожили, был такой текст на прощанье, на выходе из очередной комендатуры: "Спасибо за атмосферу команды, приезжайте к нам еще".
 
      Мы гордились нашими концертами, хотя знали, что отец нашего театра, наш гений и диктатор Ю.Любимов никогда не поймет взаимной любви своих питомцев с "ящиками", а всегда будет удачно оскорблять наши концерты: "Актеры всегда готовы растащить, развалить, разбазарить репертуар, я знаю, я сам был актером".
 
      Но мы - гордились. Хотел или не хотел Любимов, но таганковская школа выпустила из бутылки своего джинна, имя которому - авторская энергия. Ни один театр до нас (и по сегодня) не мог бы похвастаться такой врожденной особенностью: команда Любимова состояла из актеров с черточкой... Актер - поэт. Актер - прозаик. Певцы, музыканты, мимы, киномастера.... И этот серьезный комплимент лучших зрителей страны, из лучших "ящиков" городов и сел - "атмосфера" - был обязан духу соавторства нашей команды.
 
      В конце 70-х зрелость театра стала диктовать новые листки календаря, и коллективность концертов все чаще уступала дорогу сольным, именным выступлениям. Владимир Высоцкий был выделен из наших рядов - и песней, и судьбой. Разъехались по адресом огромной страны с личным репертуаром и В.Золотухин, и Б.Хмельницкий, и Л.Филатов, и автор сих строк...
 
      Но иногда счастливый случай вновь соединял нас. Помню вечер в 1979 году. Высоцкий позвал соучаствовать в концерте легендарного МФТИ - "физтеха" на Долгопрудной, под Москвой. И мы уже не играли по старым нотам фрагменты из поэтических спектаклей. Каждый вел свою авторскую часть- Высоцкий пел и рассказывал, Золотухин читал свои рассказы и пел песни из фильмов, а я читал и свое и чужое, в прозе и стихах.
 
      Особый пример "игры в команде авторов" - это спектакль- концерт, который был однажды благословлен Ю.Любимовым: из-за внезапной болезни актера спектакль отменили, но публике предложили не расxодиться, а послушать и посмотреть то, что мы сами умеем. Родился такой странный спутник афиши "Таганки" - авторский вечер "В поисках жанра" (название взято из Василия Аксенова, но программу играл только "из себя"). Вели эти вечера и Высоцкий, и я, и Золотухин, и это снова, как и в 60-x, можно было назвать "Командой солистов", или "в поисках атмосферы", или "мы снова вместе"....
 
      Потом были годы драм и трагедий, которые начались в 1980 году смертью Высоцкого, а закончились в 1994 году разделом на любимовскую "Таганку" и губенковское "Содружество актеров Таганки". Сегодня писать о грустном не хочется, поскольку легче всего дается именно эта тематика...
 
      На старой сцене идут спектакли, на новой - съезды компартии. На фоне абсурда - личные трагедии, и самое печальное на той половине - тяжелая болезнь замечательного актера и поэта Лени Филатова... Не будем о грустном..
 
      Представляю вам театральный квартет через десять лет передряг и распутицы: Золотухин, Межевич, Смехов, Фарада. Это - по алфавиту. А по "важности" - у каждого своя область, свой голос и свое лицо на сцене, на экране, на эстраде и под крышей старой любимовской "Таганки".
 
      Валерий Золотухин - абсолютный рекордсмен тагановского многоборья: по количеству и качеству ролей, по жадности многостаночника (театр, музыка, кино, литература), а также по количеству и качеству удач, слухов, сплетен и наград от партии, правительств и лично от министра МВД СССР.
 
      Дмитрий Межевич - мастер художественных звуков. Хранитель уникальных ценностей русского романса. Кружитель голов обоего пола повсюду, куда ступила его "нога с гитарой на колене".
 
      Вспоминаю: новогоднее торжество в большом буфете старой "Таганки", я зову к микрофону Булата Окуджаву. И поэт тихо сообщает на ухо: "Говорить буду, а петь нет. Зачем мне петь, если у вас есть Межевич?"
 
      Вспоминаю: Высоцкий возвращается из концертной поездки (по "ящикам" страны) и весело расxваливает своего единственного партнера по эстраде, Диму Межевича.
 
      Вспоминаю: спектакль "Гамлет", и принц датский - Владимир Высоцкий манит к себе того чуда, кому доверяет сокровенные монологи: шута с флейтой в руках, то есть актера Дмитрия Межевича...
 
      Семен Фарада. В 60-х годах Любимов зазывает к нам в гости свежеуничтоженную команду эстрадного студенческого театра "Наш дом". И весь видавший виды актерский коллектив плачет от хохота, глядя на номера актера-инженера Семена Фертмана (девичья фамилия Семена Фарады).
 
      Завершаю список заслуженных и народных комплиментов именем автора этих строк. Большой комплимент в мой адрес - я много лет знаком с В.Золотухиным, Д.Межевичем и С.Фарадой.
 
      Я пишу эту статью в доме друзей в Детройте. Последние шесть лет сама собой пишется книга "Жизнь в гостях". Сегодня - почти типичная страница этой жизни. 1996 год. Январь. Москва, "Таганка", сцена, роль Воланда в "Мастере и Маргарите", Германия, Мюнхен, театр, переговоры, Аахен, родные, день рождения отца. Февраль: Америка, Колорадо, университетский театр, "Юбилей" Чехова (преподаю здесь третий год подряд и ставлю со студентами чеховские водевили). Март: путешествие с юга на север Америки, друзья, города, карнавал в Нью-Орлеане, концерты, встречи. Потом будет опять Москва, "Таганка", старая любимая сцена, где прожиты минуты, часы, дни и годы счастья.
 
      Календарь наш осыпался, как осеннее дерево. Оно, может, прекрасно на вид - оголенные ветви, летящие багряные листы... Но факт малоприятный: поздний возраст театра на Таганке. Последнее десятилетие слабо утешает даже самых романтичных из наших поклонников. Треснул по швам бывший закрытый "ящик" Эсесесер, и, как сказано у Высоцкого, "к чертям - развалилася корона, нет державы, нету трона... только кровь одна, с позором пополам... " Слава Богу, судьба помешала театру впасть в полное помешательство... Но судить ли нам сегодня - нас сегодняшних? Утешимся цитатой из Булата Окуджавы: "Где-нибудь на остановке конечной скажем спасибо и этой судьбе.." И как же не сказать спасибо, если вдруг опять, через 32 года со дня старта, мы снова вместе... пусть не все, пусть не в полном составе, пусть иных уж нет, а те... но мы вместе, вчетвером... в поисках жанра... атмосферы... любви... семьи... вместе... Ах, безнадежно я сентиментален...
 

 

Вениамин Смехов

---

[an error occurred while processing this directive]