Vl.Vysotsky. Ya k vam pishu.

Я К ВАМ ПИШУ


	Спасибо вам, мои корреспонденты -
	Все те, кому ответить я не смог,-
	Рабочие, узбеки и студенты -
	Все, кто писал мне письма, - дай вам бог!

		Дай бог вам жизни две
		И друга одного,
		И света в голове,
		И доброго всего!

	Найдя стократно вытертые ленты,
	Вы хрип мой разбирали по слогам,
	Так дай же бог, мои корреспонденты,
	И сил в руках, да и удачи вам!

	Вот пишут - голос мой не одинаков:
	То хриплый, то надрывный, то глухой.
	И просит население бараков:
	"Володя, ты не пой за упокой!"

	Но что поделать, если я не звонок,-
	Звенят другие, я - хриплю слова.
	Обилие некачественных пленок
	Вредит мне даже больше, чем молва.

	Вот спрашивают: "Попадал ли в плен ты?"
	Нет, не бывал - не воевал ни дня!
	Спасибо вам, мои корреспонденты,
	Что вы неверно поняли меня!

	Друзья мои - жаль, что не боевые -
	От моря, от станка и от сохи,-
	Спасибо вам за присланные - злые
	И даже неудачные стихи.

	Вот я читаю: "Вышел ты из моды.
	Сгинь, сатана, изыди, хриплый бес!
	Как глупо, что не месяцы, а годы
	Тебя превозносили до небес!"

	Еще письмо: "Вы умерли от водки!"
	Да, правда, умер,- но потом воскрес.
	"А каковы доходы ваши, все-таки?"
	За песню трешник - вы же просто крез!"

	За письма высочайшего пошиба:
	Идите, мол, на Темзу и на Нил,-
	Спасибо, люди добрые, спасибо,-
	Что не жалели ночи и чернил!

	Но только я уже бывал на Темзе,
	Собакою на сене восседал.
	Я не грублю, но отвечаю тем же,-
	А писем до конца не дочитал.

	И ваши похвалы и комплименты,
	Авансы мне - не отфутболю я:
	От ваших строк, мои корреспонденты,
	Прямеет путь и сохнет колея.

	Сержанты, моряки, интеллигенты,-
	Простите, что не каждому ответ:
	Я вам пишу, мои корреспонденты,
	Ночами песни - вот уж десять лет!


	1973

Примечание:

Возможно, строфа 2 по замыслу автора являлась рефреном.

...Мне часто присылают письма, в которых спрашивают: "Что вы имели в виду в той или иной песне?". Ну, кстати говоря, что я имел в виду, то и написал. А как меня люди поняли, зависит, конечно, от многих вещей: от меры образованности, от опыта жизненного и так далее. Некоторые иногда попадают в точку, иногда - рядом, и я как раз больше всего люблю, когда рядом: значит, в песне было что-то, на что даже я не обратил особого внимания. Может, не имел этого в виду точно и конкретно, но что-то подобное где-то там в подсознании было.

И ведь было бы ужасно, если б мы все имели в виду, когда пишем, - тогда мы бы просто ничего вообще не написали. Вы представляете?!

А что уж говорить про Достоевского, у которого одновременно идут десять или пятнадцать планов? Он что, их все время высчитывал, записывал, а потом соединял? Нет, это просто от того выходило, что он был такой одаренности человек, что об этом не думал. Гений! И мы, актеры, когда начинаем репетировать, вдруг задыхаемся от восторга, когда обнаруживаем в пьесе что-то еще и еще, чего не заметили на первых репетициях. Вот почему, когда люди, стоящие рядом, видят в моих песнях что-то другое, но близкое той проблеме, которую я трогаю, я очень счастлив.

Это необъяснимые вещи, и они получаются сами собой. Это есть признак какой-то тайны в поэзии, когда каждый человек видит в песне что-то для себя. Я даже пытался на все подобные письма ответить одной всеобъемлющей песней, в которой был припев с такими строчками: "Спасибо вам, корреспонденты, что вы наверно поняли меня". Но потом я бросил эту затею.

В.В.