Я при жизни был рослым и стройным,
Не боялся ни слова, ни пули
И в привычные рамки не лез,-
Но с тех пор, как считаюсь покойным,
Охромили меня и согнули,
К пьедесталу прибив "Ахиллес".

Не стряхнуть мне гранитного мяса
И не вытащить из постамента
Ахиллесову эту пяту,
И железные ребра каркаса
Мертво схвачены слоем цемента,-
Только судороги по хребту.

	Я хвалился косою саженью -
		Нате смерьте! -
	Я не знал, что подвергнусь суженью
		После смерти,-
	Но в обычные рамки я всажен -
		На спор вбили,
	А косую неровную сажень -
		Распрямили.

И с меня, когда взял я да умер,
Живо маску посмертную сняли
Расторопные члены семьи,-
И не знаю, кто их надоумил,-
Только с гипса вчистую стесали
Азиатские скулы мои.

Мне такое не мнилось, не снилось,
И считал я, что мне не грозило
Оказаться всех мертвых мертвей,-
Но поверхность на слепке лоснилась,
И могильною скукой сквозило
Из беззубой улыбки моей.

	Я при жизни не клал тем, кто хищный,
		В пасти палец,
	Подходившие с меркой обычной -
		Опасались,-
	Но по снятии маски посмертной -
		Тут же в ванной -
	Гробовщик подошел ко мне с меркой
		Деревянной...

А потом, по прошествии года,-
Как венец моего исправленья -
Крепко сбитый литой монумент
При огромном скопленье народа
Открывали под бодрое пенье,-
Под мое - с намагниченных лент.

Тишина надо мной раскололась -
Из динамиков хлынули звуки,
С крыш ударил направленный свет,-
Мой отчаяньем сорванный голос
Современные средства науки
Превратили в приятный фальцет.

	Я немел, в покрывало упрятан,-
		Все там будем! -
	Я орал в то же время кастратом
		В уши людям.
	Саван сдернули - как я обужен,-
		Нате смерьте! -
	Неужели такой я вам нужен
		После смерти?!

Командора шаги злы и гулки.
Я решил: как во времени оном -
Не пройтись ли, по плитам звеня?-
И шарахнулись толпы в проулки,
Когда вырвал я ногу со стоном
И осыпались камни с меня.

Накренился я - гол, безобразен,-
Но и падая - вылез из кожи,
Дотянулся железной клюкой,-
И, когда уже грохнулся наземь,
Из разодранных рупоров все же
Прохрипел я похоже: "Живой!"

	И паденье меня и согнуло,
		И сломало,
	Но торчат мои острые скулы
		Из металла!
	Не сумел я, как было угодно -
		Шито-крыто.
	Я, напротив,- ушел всенародно
		Из гранита.